Сказать, какой больше понравился? Понятия не имею... Они оба об одном - о Медее. Но ракурсы разные. Стержень, прошивающий листы один, но листы не одинаковые и даже цветов разных. Пазолини очаровал по своему, но про Триера я не могу сказать, что он мне не пришелся по душе. Очень даже попал под настроение. И в этом настроении я потом пребывала остаток выходных
Сам миф я помню давно, пусть и с легкими отклонениями от текста (читала минимум два изложения). И надо сказать, что она меня всегда восхищала. В цикле про Аргонавтов страницы с Медеей были для меня самыми интересными (ну ещё те, где мелькал Геракл, правда, хоть убей не припомню, чем мне он так нравился в юности). Симпатия к обманутой Ясоном колдунье укрепилась, когда подвернулся под руку Фрезер с Золотой Ветвью... Результат - не смотря на определенно разрушительные действия, которые творит Медея, я ею чуть ли не любуюсь...
А в исполнении Каллас ведь действительно залюбовалась...
Фильм Пазолини попался мне под руку первым. Что интересно - некоторые сцены меня впечатляли, несмотря на ограниченность техники для эффектов пронимали почище компьтерных картинок. Возможно, это обострение "переносного" восприятия: очень легко представляю, а каково было бы мне на месте персонажей (временами это чуть ли не до истерии доводит))).
Кентавр Хирон, превращающийся по мере взросления Ясона в человека. Жутковатые жрецы с застывшими масками-лицами, совершающими ритуальные приношения во имя плодородия земли. Архаичная музыка, ввергающая почти в медетативный транс. Медея топором рассекающая тело своего брата и разбрасывающая его части, чтобы задержать погоню... Пустая потрескавшаяся земля, по которой Медя бежит с диким криком, утратив связь со своими богами... Белые одежды, в которые её облачают, снимая все то, что принадлежало её миру, миру, в который ей обратной дороги нет. Ясон, обнимающий Медею в палатке, когда они оба в "изгнании". То, что было в Коринфе, развалилось на два варианта. Ну а мне почему-то показалось на три...
Вариант первый - Медея становится колдуньей, говорит с Ясоном, ссорится с ним, но потом примиряется и просит за детей, а затем посылает совратительнице-Главке свой убор, та вспыхивает и губит себя и отца. Ясон за кадром... (или мертв). Вариант второй - Медея ласкова с Ясоном, они проводят свой последний "раз" вместе. Затем она отправляет подарок Главке - свадебный убор. Та его надевает, сходит с ума, перевоплощаясь в Медею, а затем бросается со стены (Креонт вместе с ней). А дальше я вижу - ночь, Медея умывает своих детей, укладывает их спать... (вечным сном). Утром Ясон прибегает к пылающему дому, наверху которого видит Медею, прижимающую к себе мертвых детей... Он молит вернуть ему детей, но Медея отказывает... На её исполненном боли лице фильм завершается. И вот. Я не считаю это продолжением второй линии. Кто бы позволил Медее спокойно улечься на закате спать, если все указывало на то, что по её воле погибли Главка и Креонт??? Ей бы попросту не дали совершить все так размеренно и спокойно Посему я уверена, что это третий вариант, показанный Пазолини, для брошенной и отвергнутой женщины. Взять и "сжечь мосты". Что примечательно - Ясон в этом фильме даже симпатичный (как человек). Он любит Медею (на свой лад). И действительно переживает из-за того, что ей предстоит пережить. (хотя по началу явно чайник и ни во что не врубается толком).
А теперь сравним с Триером. Его фильм короче. И мрачнее... Пазолини предпочел взять в кадр всю историю любви Медеи и Ясона, начиная с кражи Золотого руна. Триер дает сразу сцену конфликта - Ясон принимает решение жениться на Главке ради денег и власти (да и редкостной её красоты). У Пазолини все действо на два часа - у Триера едва за час переваливает. Но пока я смотрела Триера, мне показалось, что прошло много больше часа М-да... Впечатляет. Меня очень впечатлила зернистость изображения в фильме - как я потом читала, это результат того, что фильм сначала сняли, а потом прокрутили ещё раз на стене и сняли повторно. Эффект интересный. Медея не такая, как Медея Каллас. Та яркая, словно игла, прошивающая все повествование, на неё смотришь, впитывая каждую эмоцию... Её видишь и в радости, и в горе. Эту Медею видно только в горе. Керстен Олесен...
Вот тут Ясон порядочная сволочь, включая то, как он вмазывает Медее со словами "шлюха" " style="font-size: 13.9200000762939px" /> (если честно, то эту сцену не догнала... придется пересматриваать, а то вдруг у него там основательная мотивация, а я прошляпила???)
Медея выцветшая, горькая, едкая, словно кислота, разъедающая душу... Характер декораций и отображения происходящего сильно напоминал мне не менее горькую вещь Король Лир Козинцева.
Ясон внешне понравился. И Главка тоже. Очень красивая...
Поведение Ясона в чем-то можно объяснить тем, что он понимает всю неблаговидность своего поступка, но отступиться от намеченного не может, а когда мы злимся на себя, то вполне можем и на других постараться сбагрить ответственность... Чтоб одним груз не тащить. У Триера Медея мстит по полной. У Ясона вообще никаких шансов на счастье в Коринфе не остается. Погибают Главка, Креонт, народ в панике, дети исчезают вместе с обманутой женой...
Сцена убийства детей рвет душу. Особенно то, что старший становится соучастником матери Кто написал такие законы, что дети должны уплатить такую цену за "кобелимость" и расчетливость отца? Самое поганое во всем фильме то, что в потоке просмотра словно омертвеваешь и не выносишь никаких протестов, пока все происходит... Будто так и должно быть. Будто у Медеи нет другого выхода, кроме окончательно порвать связи с Ясоном, отпилив от своего древа ветви, которые сплели её с ним. Это при всем том, что, согласно оригиналу, Еврипид в своей пьесе применил иносказательность (выдрал ступень из повествования) - напрямую Медея своих детей не убивала, а оставила в храме (но участь, которую им уготовил разгневанный на колдунью народ была определена).
Я онемела на все те минуты, что смотрела, как Медея убивает своих детей. У Пазолини смерть происходит не явно - она в кадре, но внимание на ней не акцентируется. У Триера... машет перед глазами косой и пялит своими провалами прямо в душу...
Нет, Триера много смотреть нельзя - крыша сдвинется (я потом ещё и про Догвилль расскажу...).
Сказать, какой больше понравился? Понятия не имею... Они оба об одном - о Медее. Но ракурсы разные. Стержень, прошивающий листы один, но листы не одинаковые и даже цветов разных. Пазолини очаровал по своему, но про Триера я не могу сказать, что он мне не пришелся по душе. Очень даже попал под настроение. И в этом настроении я потом пребывала остаток выходных